Лига Демонов. Ранг Третий. Глашатай Тьмы.
Предапокалипсис. Немного биохимии.
Айзек влез в камеру скафандра. В блестящей гладкой стенке отразилось его идеальное тело, мускулистое, без единой родинки, без единого волоса, ровный и гладкий подбородок, голубые глаза. Светящиеся зелёным, алым и белым цветом татуировки. Рельефный орёл на груди, гордо смотрящий вперёд и несущий в когтях ядерные заряды, внизу живота набросанные мелкой штриховкой континенты Земли.
Дверь камеры закрылась и сверху полился биогель, суспензия из высокомолекулярных полимеров, ферментов, сложных доклеточных, но уже почти живых структур. Тёмно алая жижа растеклась по голове, стекла на плечи. Когда вещество накрыло лицо наступили мгновения удушья, сопровождаемые холодным и влажным проникновением через уши и в нос. Каждый раз Айзек говорил себе что не будет задерживать дыхание до последнего — и каждый раз животные рефлексы преобладали над разумом. Нужно всего лишь один раз сильно вдохнуть в себя мерзкую на вкус жижу.. Раз. Два.. Три...
читать дальшеВдох.
Мучительные спазмы потонули в оргазмическом восторге, когда стремительно врастающие в мозг искусственные нейроны достигли центра удовольствия. Стремительно разворачивающиеся цепочки нуклеиновых кислот со свистом пролетали через рибосомы, жёсткий ультрафиолет, который вспыхнул внутри камеры давал энергию для сложнейших химических реакций, белки наматывались друг на друга, встраивали в себя металлы и пронизывали тело офицера тонкими нитями, что прочнее стали. С хрустом и шорохом появился слух, ещё несколько секунд и трансформации добрались до зрения. Сразу каждая мельчайшая частица окружающего мира стала различима фасетками псевдоглаз.
Так забавно было играть, сосредотачиваясь одной-несколькими частями зрения на той или иной мелкой детали, потом ещё на одной и на следующей — переключая внимание между тысячей мелочей одновременно. Сейчас единственное что Айзек мог видеть — собственное тело, медленно обрастающее неуязвимым панцырем, мягкого белого цвета, местами ещё влажным, покрытым каплями красной слизи, будто некий бессмертный бог только что родился, разорвав материнское лоно в клочья.
Со сладостной болью, когда эндорфины взбурлили в крови, а заблудившийся адреналин ударил по нервам суставы и кости тоже пропитались генетически совершенной плотью, встраивавшейся между клеток, проталкивающая спиралевидные турбки через мышцы, разрушая ненужное. Искусственные железы, быстро формирующиеся в спазмически сокращающихся, пустотелых, сейчас уже не нужных органах — кишечнике, желудке, лёгких — выбрасывали в кровь гормоны и мириады изменённых иммунных клеток, уничтожающих всё старое и ненужное. Целая гамма эмоций от чёрной тоски, до восторга, паники, презрения ко вселенной и полнейшего перед ней преклонения рядом сверхновых полыхнула в сознании в те секунды когда нейроны мозга сплетались сетью искусственных капилляров и волокон хитина в единое целое с непробиваемым черепом, напитанным тефлоноподобными полимерами.
Плотно упакованная в прочные структуры сахаров, намного превосходящие по ёмкости человеческий гликоген формировались в печени, уже включая в себя необходимый для расщепления кислород. Самые совершенные достижения науки обеспечивали человеку, сросшемуся с искусственной биохимией скафандра почти сутки жизни без пищи и дыхания. Насыщенной и активной жизнью в безумном бою.
Последние белки встали на своё место, проскользнув по фосфолипидам, последние хрящи и кости закончили рост с лёгким шорохом, который офицер космического десанта был теперь в состоянии расслышать. Каждая клеточка его кожи — одновременно неуязвимой брони — была самым совершенным органом чувств, когда либо состоящим из живой материи.
Взглянув в зеркальную стенку Айзек восхитился идеальностью своего нового тела, обманчиво хрупкого, лёгкого, но способного превратится в небесный вихрь, сминая и растирая врагов в чёрную слизь.
Дверь цилиндрической камеры соскользнула в стену и солдат великой земной армии вышел в широкий коридор флагмана Земли, безымянного, до поры, сверхкоробля, с тысячами людей на борту. Другие кремово-белые солдаты, оставляя за собой слизистые отпечатки ног, закованных в броню, выходили, буквально рождались, один за одним, из своих капсул.
Гордость и счастье, уже не химической природы, а естественной, охватили Айзека, он поднял руку и выпустил, тонкое облако феромонов и ряд ультразвуковых вибраций, повторённых ближайшими бойцами и переданных дальше по ряду. Переведённое на несовершенный язык понятный homo sapiens это было как крик «Ура», как яростный гимн древних богов, как жертвенные гекатомбы, как ярость победы... Вперёд!
***
Коридор открылся в черноту космоса, подсвеченную ультрафиолетом и еле различимой радиацией, испускаемой исполинским кораблём землян. Над закутанными в ультрахитин головами — кроваво-красное небо, заполненное алыми и бурыми облаками, несущимися со страшной скоростью, чуть ниже — ярко блестящие в солнечном сиянии серебристые облака аэростатов.
Но если сосредоточится — перспектива меняется. Марс, красная планета бога войны, под нами, но мы так близко что закругление поверхности скорее додумывается чем существует в реальности. В атмосфере бурлит миллион ураганов и тайфунов одновременно, проливаясь дождём, тысячи пыльных бурь истирающих Олимп тонким песком и лупцующих его молниями. Непрерывная стихийная катастрофа — следствие векового терраформинга когда то пустынной планеты. Аэростаты — воздушные города, висящие над уровнем ужасных ветров и поля солнечных батарей, выпивающих каждый ватт из солнечных лучей.
Поганые марсианские отродья изломанного гена — думал Айзек длинными прыжками передвигаясь по оболочке флагмана к десантному боту, готовому к старту — несчастные выродки, приспособившиеся к другой планете настолько, что стали не больше чем дикие бессловесные животные. Не заслуживающие того, чтобы жить в одной звёздной системе с человечеством, нами, голубоглазыми и светловолосыми богами Гипербореи.
Облако тонких скорлупок в километрах ниже вспархивает из стратосферного города, крохотные корабли — полумесяцы, небесно-синего цвета, как мог различить солдат своим сегментарным зрением. Ещё менее видные на красной фоне планеты, но смертоносные искры ракет, разделяющихся на целые рои боеголовок вырастают розовыми шипастыми кустами.
Второе па смертоносного космического танца флотов Земли и Марса противоракеты и земные истребители, похожие на тёмные, почти невидимые глазу и радарам наковальни, вместе с залпами артиллерии. Некоторые синие полумесяцы вспыхивают облаками плазмы и тогда на миллисекунду видны лазерные лучи.
От исхода сражения в космосе зависит многое, но решающий удар — за солдатами Айзека, бравым десантом. Космобот ворвался в атмосферу Марса, в тонкие её слои, но металл одноразового корабля закипел, в стороны полетели куски металла и обломки многочисленных слоёв корпуса — ложные цели отвлекали внимание компьютеров обороны и повышали шансы бота прорваться через полыхающие здесь и там в атмосфере бичи когерентной смерти.
Чудовищный удар сотряс бронированный гроб, когда тот прорвал защитное поле небесного города, раскалённым ножом вломился в обшивку и пробив несколько этажей затормозил в каком то бассейне, испарив воду в несколько секунд. Если бы у кого то в десантном модуле были обычные, человеческие, кости, способные сломаться, они бы раскрошились в пыль, но слава чародеям - биохимикам земных лабораторий!
Пол секунды чтобы прийти в себя после шока, брызги эмоционально и лингвистический окрашенных феромонов и бойцы вырвав заплавленную дверь выбираются наружу, в вой сирен и свист противопожарных систем, заполняющих отсек негорючим газом. Айзек видит как бойцы белыми молниями подлетают к опускающимся дверям, перекрывающим коридоры и мощными ударами шипованных кулаков ломают грубые, но надёжные механизмы и только после замечает десяток смятых и вывернутых человеческих тел, обожжённых и перекрученных. Если кто-то ещё и жив, то дикий жар остывающего бота и гипоксия быстро прикончат жалких мягкотелых червяков.
Дверь взломана и десант вырывается в коридор. Со стороны это выглядит пугающе, тёмные, неуловимые глазом фигуры в облаках дыма, стремительно бегущие по коридору, разрывая в клочья людей, застывших в шоке или пытающихся куда-то бежать.
План города чётко отпечатан в памяти Айзека, но несколько минут всё же уходит на то, чтобы сориентироваться. Жители не используют нумерацию или визуальные обозначения — живя на половину в виртуальной реальности они в этом не нуждаются. За эти несколько минут вся броня офицера покрывается коркой запёкшейся крови и обугливается в паре мест от лазерных пистолетов защитников стратосферного острова.
Его цель — лаборатория, где марсиане пытаются повторить технологии великой Земли, научится строить живые организмы по своей воле и желанию. Прочная дверь влетает внутрь, не удержавшись перед сверхмышцами Айзека, а следом он сам, пригибаясь от лазерного луча и этой же дверью убивая охранника. Кончено даже его реакция не быстрее скорости света, но вот рефлексы охранника — далеки от идеала даже для обычного человека. В ту микросекунду пока потенциал бежал по его нейронам от глаз, пробегал по путям в мозгу, возвращался обратно к пальцу...
Старый дурак в белом костюме кидает в офицера какой то колбой, с которой он совершал какие то манипуляции только что. Стекляшка разбивается о броню и молочно-белая жидкость бессильно стекает по ультрахитину, покрытому кровью.
***
Айзек вскочил и сбросил с себя тонкое одеяло, тяжело дыша. Мерзейший кошмар. Что то про кровь и монстров на Марсе, пожирающих горы и топчущих Олимп. Битва за орбиту красной планеты кончилась вчера, безоговорочной победой флота Земли, обратившего в пыль стратогорода, после того как защита тех была уничтожена десантом изнутри. Впереди бомбардировки и штурмы планетарных укреплений.
А сейчас горло пересохло и кружится голова, как при тяжёлой болезни. Но офицер десанта не может заболеть, его организм разорвёт любую инородную сущность в клочья. В зеркале отражается бледное лицо, налитые кровью глаза.
Зрение затуманивается и на секунду кажется будто в зеркале стоит ужасная двухметровая фигура, закутанная в кремовый хитин. Айзек понимает что это всего лишь он в своих доспехах и сгибается в приступе рвоты. В голове плывёт...
Нейроны мозга горят и разрушаются, иммунная система скатывается в безумие. Всего одна молекула, одна единственная частица биоинженерного оружия марсиан, его прототипа, прошедшая сквозь ничтожное отверстие в хитине добралась до тела и внедрилась. Маскируясь, меняя антигенные структуры, притворяясь то клеткой эпителия, то эритроцитом, скрываясь от собственных лейкоцитов Айзека, так и от защитных факторов его брони. Но добралась до мозга и начала расползаться по нему.
Офицер поднялся, дополз до кровати и вытер лицо уголком одеяла, подавив ещё один приступ тошноты. Вокруг всё плывёт, тёмные тени пещеры бурлят в углах комнаты, орёл держащий в когтях земной шар предстаёт то грифом пожирающим глаза у младенца, но луной — черепом. Щупальца из всех углов тянутся к Айзеку. Он понимает что уже мёртв, и ещё не родился, эмоции скачут одна за другой, обгоняя мысли, и эйфория вместе с истерикой похожи на те что даёт броня в первые секунды, но эти навеянные химией чувства не проходят.
Он встаёт, шатаясь и уклоняясь от тычущих в лицо колючих веток, с сидящими на них воронами и мазнув пальцем по сенсору двери выходит в коридор, накинув на себя китель, но не застегнув — слишком дрожат руки, а пуговицы пытаются укусить.
Айзек идёт по коридору, видя скелеты техников, которые острыми косами скашивают алые цветы, растущие на стенах, духи умерших, витающих над кровавыми следами. Головы всех солдат проходящих мимо и смотрящих ему в след — морды шакалов.
Галлюцинации накатывали волнами, и иногда офицер почти понимал где он сейчас находится, видел иллюминаторы, проглядывающие сквозь окровавленные ладони, растущие из стен, указатели.
Флагман земного флота был действительно огромен, целый город хрома, стали, гербов и оружия.
Тяжело, с хрипами, вздыхая и держась за грудь Айзек вломился в камеру скафандра, убегая от монстров и демонов, преследующих его. По прежнему находящаяся в режиме боевой тревоги система послушно облила его биогелем, трансформировавшимся в броню. Но мерзкую, исковерканную, изломанную от взаимодействия со сходящей с ума биохимией тела. Взломав изнутри дверь и не дождавшись полного изменения Айзек вырвался в коридор, приволакивая ногу и начал методично разрывать на ошмётки белых и зелёных слизней, падающих с потолка.
***
Айзек вскочил и сбросил с себя тонкое одеяло, тяжело дыша. Мерзейший кошмар. Что-то про демонов захлестнувших корабль. В голове плыло и он твёрдо знал, что уже умер и похоронен, под белокаменной плитой, на Земле. Вокруг сосновые доски гроба, и на лицо падают черви, начиная пожирать плоть.
Офицер одел брюки и китель, умылся и подошёл к двери.
Его никогда не мучала клаустрофобия, но сейчас в каюте было слишком тесно и выхода не было. Капающая с потолка кровь медленно подступает к горлу и он скоро захлебнётся, и громадные рыбы, с зубами — иглами, раздерут его на части.
Гниющие мертвецы со щербатыми улыбками, с татуировками — гербовыми орлами — под разрезанными венами, тянут к нему свои руки, чтобы удушить, громадные амёбы пожирают кишки изнутри.
***
Айзек вскочил и сбросил с себя тонкое одеяло, тяжело дыша. Мерзейший кошмар. Что-то про... Какая к чёрту разница. В этот раз всё вокруг определённо не сон, слишком всё отчётливо, чётко, понятно.
И одеяла нет, десантник идёт по западному малому коридору, около камер скафандров, для десантников. Система всё ещё в состоянии боевой тревоги и...
Дежа вю. Это уже было. И лезущие из стен киборгизированые руки со скальпелями, которые обрезают плоть и выкачивают кровь через ржавые трубки, истекающие ржавой жидкостью пахнущей мочой.
***
Айзек вскочил и сбросил с себя одеяло, которого не было.
В зеркальной стене камеры отражается он, в боевой броне. Осознание, прорвавшись сквозь цепь замкнутых самое на себя галлюцинаций, подстёгнутое биохимическими трансформациями, достигло разума. Офицер определённо понял, что он безумен и идёт сейчас на смерть, чтобы уничтожить себя полностью и абсолютно, не оставить даже межзвёздной пыли, даже капли протоплазмы.
Искусственные белковые цепочки, обмотанные вокруг нуклеиновых кислот, тяжело раскручивались в мозгу десантника, получая контроль над телом, отключая части мозга ответственные за самоосознания и инициируя совсем другие, для выполнения единственной задачи — нанесения как можно большего ущерба флоту Земли.
Офицер понял это слишком поздно, уже утратив над собой контроль, оставшись в роли пассивного наблюдателя. Сейчас, когда броня даёт потрясающий спектр чувств, в том числе и возможность ощущать работу собственного тела он даже почти восторгается гениальностью марсианских учёных. Обратить самое совершенное оружие землян против них самих. Распылить в стратосферном городе ту адскую смесь, цвета молока и рехнувшиеся солдаты уничтожат всё и вся...
Кремового цвета совершенный солдат, идёт по коридору, ловя на себе удивлённые взгляды. Впереди отсек одного из реакторов безымянного суперкорабля. Охранники поднимают оружие, в отличии от марсианских лазерных игрушек способное убить даже десантника в броне, разогнанным до релятивистских скоростей вольфрамом...
Но всё равно медленно.
Оставив за собой трупы тело Айзека, на ходу теряющее одну жизненно важную функцию за другой, распадающееся и разлагающееся, уже лишённое оригинального сознания и с почти разрушенным эрзацем марсианского авторства добирается до пульта управления, вводит несколько комбинаций и завершает аккордом своего личного кода.
***
Вспышка аннигиляции, настолько яркая что пробилась сквозь вековую бурю терраформируемой планеты, озарила красные пустоши ярким белым светом. Растения с шорохом и треском раскрыли свои листья, впитывая каждый квант неожиданного излучения.
Марсианин прикрыл глаза трёхпалой рукой и улыбнулся краем рта, сосредоточив своё внимание на верхних фасетках глаз, тех что обращены к небу.
Его сизая кожа принимала на себя удары мириадов песчинок, а ноги цепко держались за тёмно-бурый грунт.
Новый человек Марса был иронично похож на старого человека земли, изменённого для убийства, и знал об этом.
Он погладил псевдокошку, отчего по её иглам пробежала рябь удовольствия и вернулся в дом.
Человечество Земли ждёт счастливый конец.
Скоро.
@темы: Хаопля